Семен Якерсон — доктор исторических наук, член-корреспондент Еврейского палеографического проекта при Академии наук и искусств Израиля.
Когда масса потерянных людей оказалась выкинутой из своего привычного мира, вот тут, извините, рукописная книга не поможет. То, что ты перепишешь даже в 2-3 экземплярах, не изменит картины. Нужен печатный станок.
Мы продолжаем наше путешествие в мир еврейской печатной, вернее — первопечатной книги. Как ни странно, когда я готовился к этой лекции, я все время думал и вспоминал о русской литературе, о сюжете очень далеком от того, о чем я хочу вам сегодня рассказать. А тем не менее — прямая ассоциация существует, и вы ее сейчас тоже почувствуете. Я вспоминал о знаменитом рассказе «Гедали» из «Конармии» Исаака Бабеля.
Помните, какая ситуация: мир весь перевернулся, гражданская война, рухнули старые устои, их больше не существует. И еврейский участник событий в очках бродит в поисках какого-то остатка понятного ему еврейского мира. Как он там пишет, что он хочет в канун субботы найти «еврейский коржик, еврейский стакан чаю и немножко этого отставного бога в стакане чаю». И вот он встречает мечтателя Гедали, который ему говорит о том, что он мечтает об интернационале добрых людей. И вот такая удивительная картина, когда потерявшийся человек в новых обстоятельствах ищет опору в чем-то, что может ему предоставить старый мир. И с этим Гедали в этот момент он находит общий язык и какую-то опору.
Я про это вспомнил, когда думал о том, что происходило с еврейскими изгнанниками из Испании и Португалии, когда они оказались в новом мире. Мы продолжаем все тот же сюжет. И вот представьте себе ситуацию.
Знаменитый талмудист, каббалист, глава еврейской общины Кастилии и рош-йешива, то есть, глава ешивы, Яаков Ибн-Хабиб. Он жил в Испании, но смог уехать оттуда в 1492 году, перебраться в Португалию. Из Португалии его тоже изгнали в 1497 году, и жизнь его окончательно куда-то выкинула. И выкинула она его в результате скитаний в Салоники. И вот он идет по этому городу, и не он один, их приехало огромное количество, на него смотрят люди. Его называли красивым именем Гедоль ха-дор, то есть, «Величайший в своем поколении». И он понимает, что он должен организовать этих людей, должен помочь им и дать им, за что ухватиться. И он встречает известного ему еще по Лиссабону печатника Йехуду Гедалью. Поскольку и тот Гедали, и этот Гедалья, оба они оказались такими якорями, я сразу, по ассоциации, вспомнил рассказ Бабеля. Вот послушайте, я вам прочту, как он про это пишет. Он понимает, что евреев может действительно объединить печатное слово. Когда масса потерянных людей оказалась выкинутой из своего привычного мира, рукописная книга не поможет. То, что ты перепишешь в одном, даже в двух-трех экземплярах, не изменит картины. Нужен печатный станок, нужно что-то, что многим людям даст единовременную информацию.
И вот он пишет свою книгу, Эйн Яаков, «Око Иакова», это из Второзакония такое словосочетание, где «око Иакова» видит перед собой землю, обильную хлебом и вином, то есть, какую-то новую надежду.
И вот как он прекрасно об этом пишет в предисловии. Он идет по городу, блуждает:
И послал мне Господь сегодня в том месте, где я поселился, мастера выдающегося и достойного, старца знатного. Преданного, и это не кто иной, как мудрый рабби Йехуда Гедалья, да хранит его оплот! Я знал его еще в давние годы в городе Лиссабоне, в доме великолепного мудреца, преуспевающего в делах своих, глубокоуважаемого рабби Элиэзера Толедано, да будет память о нем благословенна. В доме его он был как сын и брат, и был он поставлен начальником над всей той святой работой, что происходила у него дома. А после приезда в этот город он вложил многие средства, дабы устроить здесь полностью и добротно крепкое это ремесло. И его сыновья и домочадцы — все люди достойнейшие — занимаются этим ремеслом.
Иными словами, в городе существует еврейская типография, причем это типография человека опытного, выходца из Португалии Йехуды Гедальи. Интересно, что мы не знаем ни одной книги, вышедший у Элиэзера Толедано, где его имя как-либо фигурировало, но, судя по этому свидетельству, он, безусловно, был главой или руководителем этой типографии. И мы сейчас с вами увидим намек на это имя. Ибн-Хабиб начинает готовить к печати свою книгу Эйн Яаков. К великому сожалению, он умирает прямо в процессе редактуры и подготовки книги к печати, и книга выходит уже после его смерти в 1516 году. Но это была не первая книга, которую они издали. Мы сегодня считаем, что вообще типография Дона Йехуды Гедальи была основана в 1512, может быть, в 1513 году. Во всяком случае, в 1513 году он издал Хамиша хумшей Тора, то есть, Пятикнижие, с переводом на арамейский язык и с комментарием Раши. Это и была первая книга, им изданная.
Интересно, в связи с книгой Эйн Яаков, что он понял, что нужно писать не о галахе, а об агаде. Что такое Эйн Яаков? Это сочинение, в котором он собрал вместе различные агадические рассказы из Вавилонского и Иерусалимского Талмуда. У него была интуитивная мысль, что не религиозные правила сегодня могут поддержать измотанную, измученную душу, а именно какие-то рассказы. Я верю в художественную литературу, и он, в какой-то степени, видимо, в нее тоже верил.
Вообще, если мы говорим о галахе и агаде в Талмуде и об их восприятии, то очень к месту процитировать небольшой кусок из выдающегося стихотворения Генриха Гейне, которое называется «Иегуда бен-Галеви», где он пишет о Талмудах, вот послушайте:
Но как небо нам сияет светом двойственной природы —
То горячим светом солнца, то холодным лунным светом —
Также светит нам Талмуд.
Оттого его и делят на Галаху и Агаду.
Первую назвал я школой фехтования,
А вторую назову, пожалуй, садом,
Садом странно фантастичным.
Йехуда Гедалья умер в Салониках в 1526 году. Сама его типография просуществовала, как вы поняли, с чадами, домочадцами и его окружением, где-то до 1529-го года, может быть, до самого начала 1530-х годов. Сколько книг они издали — мне сложно сказать, вообще, мнения расходятся, потому есть книги, которые не датированы, или те, что дошли до нас фрагментами.
Я посчитал, что в Салониках было издано 25 книг, в которых мы не сомневаемся, что они вышли в этой типографии за 10–15 лет, пока они работали. Причем это все были книги серьезные: Библия, Талмуд, галахическая литература. Важно подчеркнуть, что все-таки ничего легкого — художественную литературу, которую я жду, что она появится, — они не печатали. Еще я бы сказал, и это было безумно важно, что после изгнания из Португалии, из Испании, и вообще в этот период Салоники превратился не только в невероятно большой центр еврейской жизни, но и, что не так очевидно, еврейской культуры. По моему убеждению, он превратился в центр еврейской культуры именно потому, что там существовала эта типография. А сейчас я расскажу еще про одну.
Я нашел очень интересные данные, что в 1520–1530 году в Салониках насчитывалось 4863 двора, из которых 2645 дворов принадлежали евреям, то есть, иными словами, еврейское население Салоник в тот период было 54 процента. Это вообще очень впечатляет.
Их количество, организованность, плюс то, что они наладили типографское дело, привело к тому, что Салоники на долгие-долгие годы превратился в центр сефардских изгнанников, и испанских, и португальских.
Если вы помните, на прошлой нашей встрече я вскользь упомянул, что и семья Сончино, самые знаменитые итальянские еврейские типографы, до переезда в Константинополь «застряли» на некоторое время как раз в Салониках. Они примерно четыре года там были. Это был Моше Сончино, а еще самый главный издатель — это Гершом Сончино, и его сын Элиэзер. И вот Моше Сончино был первый, кто в 1526 году издал так называемый Ялкут Шимони.
Это книга тоже полностью основана на мидрашах, на условно народном комментировании библейского текста, на талмудической традиции. Если вы посмотрите на этот лист, то вы в первой строчке увидите его имя: ани Моше Сончино («Я, Моше Сончино»).
А на последней строчке как раз мы видим год: тав, реш, пе, вав ла-йецира («[5]686 от Сотворения»). У нас здесь есть титульный лист, в котором появляются все эти данные.
Но сколько книг они напечатали в Салониках — мы точно не знаем. Наверное, четыре книги все-таки все вместе: Моше, Гершом и Элиэзер. А дальше они перебрались в Константинополь, а типография Йехуды Гедальи продолжала работать. И, что интересно, эта типография работала по лекалам, которые они смогли перевезти из Португалии. Книги из Португалии вывозить запрещалось, а типографское оборудование, видимо, вывезти было можно. Все шрифты и типографские приемы, которыми они пользовались в Салониках, они, безусловно, были из Лиссабона, из Португалии.
Чтобы лучше понять ту ситуацию, в которой оказались изгнанники, я хочу вам прочесть еще один очень интересный фрагмент, который связан с судьбой выдающегося талмудиста, проповедника и каббалиста Авраама, сына Яакова Сабы. Авраам бен Яаков Саба, который происходил из Испании, сумел перебраться в Португалию. В Португалии у него насильно крестили детей. Там вообще с ним происходили нескончаемые трагедии, но он сам смог все-таки оттуда выехать. Но когда он уже спасся, послушайте, как он это описал. Он издал книгу, которая называется Эшколь ха-кофер — «Кисть кипрея», в которой есть описание этих трагических событий:
И тогда разгневался Бог на народ его, и были изгнаны все евреи, что находились в Португалии указом короля Мануэля, да будет стерто имя его и память о нем. И этого было недостаточно ему, так еще повелел он изъять все книги, все еврейские книги, что в его королевстве. И это после того, как приказал он отобрать у нас сыновей и дочерей, и дома собраний наши . И я оставил все свои книги в городе Порту по повелению короля, но, подвергаясь опасности, я привез с собой в Лиссабон свои рукописи. […] Но когда я добрался до Лиссабона, то пришли ко мне евреи и сказали, что объявили повсюду, что любой еврей, у которого будет найдена с собой книга или филактерии, будет убит. И сразу, прежде чем пойти в пристанище мое, которое было за границей города, я взял эти книги и пошел вместе с еще двумя евреями, и они вырыли яму под одним оливковым деревом и схоронили их там. И несмотря на то, что олива это была цветущей и плодоносной, но из-за Закона, из-за Торы, что была погребена под ней, я прозвал ее «Древо плача» […] А после того, как удостоил меня Господь за доблесть предков моих выйти оттуда и добраться до королевства Феса, я смог восстановить былое величие Закона. И, вспомнив кое-что из того, что было написано, я смог сочинить снова комментарий к Торе, комментарий к трактату Авот.
Авраам Саба добрался до Феса, давайте и мы с вами туда доберемся, потому что это было второе, очень важное направление, куда отправились изгнанники из Португалии. И вот в Фесе тоже возникла еврейская типография Шмуэля Недивота. Он, видимо, тоже работал в типографии Элиэзера Толедано, иначе я не знаю, как объяснить то, что произошло. Он издал несколько книг, нет сомнений, что не одну, не две, а побольше. Но есть одна книга, которая сохранилась полностью и дошла до нас в нескольких экземплярах. Я работал с экземпляром Еврейской теологической семинарии в Нью-Йорке. Это уже известный нам с вами комментарий благословений и молитв Перуш ха-брахот ве-ха-тфилот рабби Давида бен Йосефа Абудархама, книгу эту все так и называют всегда — Сефер Абудархам.
Если вы помните, мы говорили о том, что рамки, появляющиеся в этом издании лиссабонской типографии, мы потом встретили в Константинополе.
Рамки до нашего Шмуэля Недивота не доехали, а, видимо, текст, весь набор, доехал, потому что он издал эту «Книгу Абудархама» ровно так же, как она была издана в Португалии, в Лиссабоне, в 1489 году. А он ее издал в 1516. Это не просто те же самые шрифты, это ровно такое же расположение материала: каждая строчка начинается с той же самой буквы, одинаковое количество строчек в этих изданиях, конец, начало — все абсолютно, издания копируют одно другое.
Единственное, у нас есть различия в тексте колофонов. Это, кстати, очень интересно, потому что, видимо, авторское право еще не существовало.
Если мы возьмем Сефер Абудархам 1489 года, то там очень красивый поэтический колофон.
Сейчас давайте на него посмотрим, пока мы не разбираем его текст, а только обратите внимание на самую последнюю строчку. В первом слове игдаль — «возвысится, увеличится» — над первыми двумя буквами стоят точки.
Это какое-то графическое обозначение. Скорее всего, это и мое предположение, и не только мое — это обозначение имени Йехуда Гедалья. Это колофон, который прославляет самого издателя Элиэзера Толедано, но написан он в третьем лице — какой это благочестивый муж, какой это замечательный человек — это явно он не сам о себе писал. Этот колофон, вероятно, написал Йехуда Гедалья, и из скромности имя свое нигде не обозначил, но все-таки маркировал это имя рашей тевот, то есть, «первыми буквами» в самой последней строке.
Если мы посмотрим на этот колофон и сравним его с колофоном, который был напечатан в 1516 году, то вся литературная часть, вся поэтическая часть — абсолютно одинаковые, но библиографическая информация разная.
В 1489 году они пишут (а им надо указать дату): это месяц во благо Израиля, и имя этого месяца — тевет, который «славен длинными ночами». В 1516 году это другой месяц, кислев, «в который происходили чудодейственные дела». Мы знаем, что ханукальное чудо произошло как раз тогда.
Дальше — год. 1489 год. Это, кстати, очень важно, что этот год и слово рина, то есть, «ликование», 255-й, где 5 мы относим к тысячам. Что надо написать в 1516 году? Шнат эзра, то есть «помощь». Автор пытается сохранить тот же самый прием и размер, но, естественно, другой год.
«В городе Лиссабоне, внутри которого есть еврейская община», это, как вы понимаете, 1489 год. «И в городе Фесе, в котором есть община».
«В доме хасида, богобоязненного мудреца Элиэзера, многодеятельного», труженика, можно сказать. А, соответственно, 1516 год, «посредством выдающегося богобоязненного человека, имя которого Шмуэль, по прозвищу Недивот».
Но есть еще и фрагменты. Логично предположить, что и другие туры тоже выходили там.
Мы думаем сегодня, что примерно десять лет просуществовала эта типография, издали они, по крайней мере, девять книг, которые так или иначе можно с ними ассоциировать. А потом, представляете себе, мы не знаем куда этот Шмуэль Недивот со всей своей типографской техникой делся, но примерно лет на 350, на 380, типографское дело там заглохло. Следующая книга, которая была издана не в Фесе, но все-таки в городе Тунисе, в этом регионе, была издана в 1768 году, это сочинение Зера Ицхак Ицхака Лумброзо. Вы можете посмотреть на титульный лист этой книги, вы сразу увидите, какая, в сравнении с XVI веком, это слабая печать. Видно, насколько хуже они это ремесло в тот момент освоили.
Можно также отметить, что первая арабская типография была основана в Марокко в 1865 году, то есть, у нас такой огромный гэп, огромная разница между началом типографской деятельности, которое все-таки еще было, и мы прямо это ощущаем, продолжением, закатом, но продолжением книгопечатания в Испании и Португалии. Потом был длительный период молчания, и потом уже только в XIX веке совсем по-другому это книгопечатание возродилось.
Это совершенно не значит, что не писали книги, или что в какой-то степени умерла книжная культура, совсем нет. Книг писали много, и раввины очень много писали и комментариев, и мидрашей, и вообще эти школы — и фесская школа, и тунисская, и разные другие — они вполне себе существовали. Но книги или издавали в других местах, в частности, например, в Константинополе, или они оставались в рукописях.
Когда я работал в Еврейской теологической семинарии, то люди с горящими глазами несли мне рукописи. Смотри, говорили, это рукописи, значит, они древние. А рукописи эти были, собственно говоря, XVIII века, даже XIX, потому что рукописная традиция в этих местах была очень развита, а книгопечатание в тот момент — нет.
Мы с вами посмотрели, как еврейская книга существовала в первой половине XVI века, благодаря выходцам из Испании и Португалии, какие, на самом деле, шедевры они смогли издать.
А дальше мы продолжим наше путешествие и посмотрим, где в мире начали появляться новые типографии, уже без прямой связи с изгнанниками из Португалии и Испании.
Материалы для дополнительного чтения:
Devin E. Naar. Jewish Salonica
Marvin J. Heller. Hebrew Printing in Sixteenth Century Fez
