Гость с тремя головами

Михаил Майзульс — историк-медиевист, переводчик с французского, выпускник РГГУ и Высшей школы социальных исследований (Париж), лауреат премии «Просветитель», сотрудник Центра визуальных исследований Средневековья и Нового времени РГГУ.

На одной немецкой миниатюре конца XIV в. мужчина и женщина приносят еду — рыбу и круглые хлебцы — странным гостям.

За столом собралось трое. В центре — пожилой мужчина с длинной бородой, а по обе стороны от него — видимо, двое юношей. У того, что слева, лицо огненно-красного цвета. Они сидят, обнявшись, а их золотые нимбы сливаются друг с другом. На столе лежат две руки, и гости завернуты в общий плащ. Так сколько их? Явно трое, но в то же время кажется, что это один трехголовый и четверорукий герой. Кто же он? И что вообще тут происходит?

Как ни странно, перед нами еврейский праотец Авраам, его престарелая жена Сарра и три гостя, которых он однажды позвал к себе в шатер.

Как рассказывается в Книге Бытия (18:1–15), в их обличье ему явился сам Господь. Гости сообщили Аврааму, что Сарра скоро будет ждать сына. Ей показалось невероятным, что она сможет зачать в таком возрасте, но предсказанное сбылось, и она родила Исаака.

В следующей главе книги Бытия загадочные гости уже называются ангелами. Три ангела или три человека — это посланцы Бога или скорее форма, в которой Господь предстал перед праведником.

Предсказуемо, христианские богословы интерпретировали этот сюжет не так, как раввины. Они увидели в гостях Авраама доказательство троичности Бога. Три гостя — три ипостаси: Отец, Сын и Святой Дух.

Учение о Троице — один из важнейших догматов христианства. Его история полна сомнений и жестких споров. В IV веке на Втором Вселенском соборе в Константинополе была сформулирована непростая доктрина. Три ипостаси Троицы существуют в нераздельной полноте, равны, едины и неделимы.

Сын Божий был рожден Отцом до создания мира, а на Земле он воплотился через Деву Марию. Святой Дух предвечно исходит от Отца. В более поздние времена на Западе христианского мира к этому сделали добавление: что Дух исходит еще «и от Сына» — на латыни filioque. Этот догмат — просто логический парадокс. Как представить такое единство в различии? И уж тем более, как изобразить триединого Бога?

С ранних времен христианские мастера во многих сюжетах представляли Сына-Христа. Тут не было сомнений — ведь он воплотился в человеческой плоти. Представляли Святого Духа. Здесь тоже не было сложностей, поскольку он, как говорилось в Писании, являлся людям в образе голубя или языков пламени.

А вот у Бога-Отца на Западе до XII в. собственной иконографии, можно сказать, и не было.

Порой Божий глас, обращающийся к праотцам и пророкам, изображали как указующую длань в небесах.

Когда требовалось показать действие Бога — например, в сценах Творения мира — он как правило получал облик Христа: кто видит Сына, видит и Отца.

Ветхозаветный Господь как седовласый старец стал вездесущ в искусстве только к позднему Средневековью.

А как изобразить три ипостаси вместе — всю Троицу? Вопрос непростой. Иконография триединого Бога — настоящее поле для экспериментов. Первым сюжетом, который позволил к ней подступиться, как раз была история Авраама и его гостей. Вслед за текстом книги Бытия их еще с позднеримских времен стали изображать как трех одинаковых ангелов или как три мужские фигуры, неотличимые друг от друга.

Такой тип Троицы принято называть Ветхозаветным. Знаменитая икона Андрея Рублева тоже являет три ипостаси Бога как ангелов, сидящих за столом Авраама.

На большинстве средневековых версий этого сюжета мы видим трех персонажей, чей облик (они похожи как близнецы или сидят, прислонившись друг к другу) говорит об их единстве. Но некоторые мастера шли дальше и придумывали, как сразу же показать, что это один Господь. Некоторые из них нащупывали очень необычные решения. На нескольких книжных миниатюрах XIII-XV вв. за столом сидит один гость с тремя головами, вырастающими из общего торса. В одних случаях они идентичны друг другу. Где Отец? Где Сын? Где Дух? Не так важно.

В других — головы сразу же говорят, кто есть кто. Скажем, центральный персонаж с самой длинной бородой означает Отца. Второй, с бородой покороче, — Сына. Третий, с красно-огненным и юным лицом, — Святого Духа.

Где-то эти головы анатомически убедительно насажены на три шеи. Где-то мастер, не особо заботясь о том, как именно «прикрепить» дополнительные головы к телу, просто помещает их по обе стороны от основной, которая крепко сидит на плечах. В итоге появляются образы, отдаленно напоминающие многоглавые индуистские божества.

В мире средневековых изображений было много разных гибридов. Например, фантастические создания, которые тогда считались вполне реальными, вроде сирен (низ птичий или рыбий, верх человеческий).

Или вездесущие в христианской иконографии демоны — гибриды, совмещающие элементы разных живых существ. Чаще всего они выглядели как звери с человеческой ориентацией тела, хищными мордами и лапами, а также крыльями — как у птиц или летучих мышей.

Но тут столь странное обличье, нарушающее привычный порядок человеческого тела, получает не дьявол, что как раз привычно, а сам Господь. Но, более того, с XII в. Троицу порой изображали как персонажа с одной головой с тремя совмещенными лицами.

Одно смотрело вперед, а два других — вбок. В итоге у этого существа оказывалось три носа и четыре глаза. Четыре, а не шесть, потому что оба глаза центрального лица одновременно были приписаны к одному из соседей. Где-то три лица были идентичны, где-то по длине бороды или по ее цвету сразу видно, кто Отец, а кто Сын.

Интересно, что с тремя сросшимися лицами в те времена регулярно изображали Сатану и его «сына» Антихриста. Ведь дьявол — это «обезьяна Бога», т.е. пародия на него, а Антихрист будет выдавать себя за Христа. Но все равно сходство Господа со злым монстром для некоторых богословов и иерархов казалось сомнительным и даже опасным.

В середине XV в. архиепископ Флоренции Антонин Пьероци назвал треликих Троиц образами, созданными «против веры». А в 1628 г. дошло до их прямого запрета. Папа Урбан VIII занес триединого Бога в облике «человека с одним телом, тремя ртами, тремя носами и четырьмя глазами» к числу вредных и подлежащих изъятию.

Но, видимо, это решение оказалось не слишком эффективным. По крайней мере, в 1745 г. другой папа, Бенедикт XIV, разделил все изображения Троицы на три категории: разрешенные (Отец, Сын и голубь), допустимые (три идентичных фигуры) и неподобающие. Трехголовые и треликие Троицы, конечно, были отнесены к запретным. Такие же фигуры с Запада попали и в русскую иконопись.

В XVIII в., когда при Петре I, а потом при Екатерине II церковные власти взялась за очищение православного культа от сомнительных, на их взгляд, образов и практик, под раздачу попали и треликие Троицы. В 1767 г. Екатерина сообщила обер-прокурору Священного Синода, что на Волге казанский купец поднес ей икону, представляющую Троицу с тремя лицами и четырьмя глазами: «Опасаюсь, чтобы сие не подало поводу несмысленным иконописцам прибавить к тому еще по нескольку рук и ног, что бы весьма соблазнительно и похоже было на китайские изображения». «Китайские изображения» тут означают восточных идолов. Мол, нам не нужно таких икон — запретить.

Но вернемся к немецкой миниатюре, с которой я начал этот рассказ.

На ней история еврейского праотца Авраама, рассказанная в книге Бытия, оказалась переосмыслена в христианском духе. Три мужа или ангела, через которых к нему обратился Господь, были представлены как три ипостаси Троицы — триединого Бога. Круглые хлеба, которые Авраам подал гостям, не случайно напоминают гостии — пресные хлебцы, которые в католическом мире используются в таинстве евхаристии.

Чтобы передать логический парадокс догмата о Троице, многие средневековые мастера намеренно играли на визуальной неопределенности. Скажем, тут у гостя три головы и четыре руки. Их «распределение» между ипостасями изображено двусмысленно: можно сказать, что на столе лежат руки Отца, а Сын и Дух сзади приобнимают друг друга, можно решить, что Отец сзади держит Сына и Духа за плечи, а на столе мы видим правую руку Духа и левую руку Сына. А еще две руки просто скрыты.

Стремясь найти богословски точное, емкое и запоминающееся воплощение парадоксальной доктрины Троицы, мастера и их консультанты-клирики нередко экспериментировали с очертаниями тел и одежд ипостасей.

Рядом на троне сидят Сын с Отцом. Между ними парит Святой Дух в облике голубя. На фигуры Сына и Отца накинут общий плащ. Выше пояса мы точно видим двоих, а вот ниже, кажется, всего одно тело. Все эти ноги, руки, шеи, головы, плащи и нимбы были визуальными метафорами, помогавшими изобразить невидимое и сказать о непостижимом. Но важно, что, работая с ними, многие мастера проявляли удивительную изобретательность. Это слово у нас редко ассоциируется со средневековой иконографией. И совершенно зря — эксперименты с Троицами тому явно доказательство.

Смотреть видео

Страница сериала «Бог в деталях» со всеми эпизодами