Амстердам: печатники-друзья Рембрандта

Семен Якерсон — доктор исторических наук, член-корреспондент Еврейского палеографического проекта при Академии наук и искусств Израиля.

Я вам прочел предисловие корректора к самой первой книге, которая была издана в Амстердаме. Сегодня мы с вами будем говорить о возникновении еврейского книгопечатания в этом великом городе. Я могу вам сразу сказать, что Исаак Абоаб был совсем не такой малый и ничтожный, как он себя любил изображать в предисловиях. Это была очень важная фигура в истории амстердамской общины и вообще в истории еврейства Нидерландов. Но давайте пойдем по порядку.

У нас есть вот этот небольшой текст, в котором упоминаются три имени. И я считаю, что мы будем говорить о них в том же порядке, в котором они упоминаются. Самый первый, самый важный, исключительный персонаж истории книгопечатания — это типограф Менаше бен Исраэль. Мы впервые сталкиваемся с ситуацией, когда человек широко известен в европейской истории, совсем не только как первопечатник или типограф еврейских книг. Это большая фигура, очень широкого плана, сделавшая очень много для еврейства своего времени. Это и философ, и раввин, и лингвист, писавший на многих языках, и фантазер, и выдающийся учитель, и, конечно, типограф. И друг Рембрандта — это совсем не шутка. Это человек, который олицетворял амстердамское еврейство своего времени.

Говоря о нем и говоря обо всех остальных героях этой сегодняшней саги, я все время вспоминаю нашу ситуацию в Советском Союзе моей юности. Этих людей можно назвать так же, как называли на Западе нас в 1970-е и 1980-е годы — «евреи молчания». Что я имею в виду? Я имею в виду, что биографии практически всех этих людей начинаются с одного и того же: они были христианами, или семья была христианская, еврейского происхождения. Это португальские анусим, или португальские марраны, которые после 1497 года, то есть, изгнания евреев из Португалии, вынуждены были принять христианство, чтобы там остаться. И вы представляете себе, в течение ста лет они в той или иной степени пытались сохранить какие-то искорки иудаизма.

И для меня это ровно то же самое, что происходило с нами в Советском Союзе. Это, правда, все-таки не 100 лет, и даже, может быть, не 70, чуть-чуть меньше. Но, например, уже в моем поколении в семьях практически ничего еврейского уже не оставалось, во всяком случае в интеллигентных семьях. Но какие-то искорки все же сохранялись. Термин «евреи молчания» впервые ввел Эли Визель, великий историк и пропагандист еврейской жизни и еврейской цивилизации в ХХ веке, впоследствии еще и лауреат Нобелевской премии.

Он в 1965 году приехал в Советский Союз, посетил несколько городов, был и в Киеве, и в Москве, и в Ленинграде, и всюду пытался встретиться с теми евреями, которые, оставаясь советскими гражданами, и я даже думаю, что некоторые из них были членами коммунистической партии, как, например, мой отец, но пытались сохранить эту искру. И, как только возникла эта возможность, из этой искры возгорелся пожар, и люди стали пытаться выехать, учить иврит.

Вот с этими анусим, марранами, произошло то же самое: как только появилась возможность сбежать от инквизиции, они этим воспользовались. Это самый конец XVI, самое начало XVII века, тогда была знаменитая 80-летняя война, в течение которой никуда нельзя было передвигаться, но там было 12-летнее перемирие, во время которого очень многие евреи смогли перебраться в Амстердам. Этой же возможностью воспользовалась семья нашего героя. Он родился под именем Мануэл Диаc Суэйру в 1604 году, и он был совсем маленьким ребенком, когда семья смогла перебраться в Амстердам, так что воспитывался он уже в лоне иудаизма и в лоне еврейской культуры. Замечательная совершенно эмблема, которую он придумал для себя, не только как книгопечатника, но и как девиз всей своей жизни: «Истина из земли произрастет».

Это цитата из 85-го псалма, в синодальном переводе это 84-й псалом, 12-й стих. И вот изображение такого путешественника, которым он тоже был.

Самый известный его портрет — это портрет Рембрандта, гравюра, гравировка. В какой-то момент я вдруг засомневался вообще, действительно ли это Рембрандт.

И я обратился к самому крупному знатоку этого периода еврейской культуры, этого времени, профессору Шалому Цабару, и сказал, что у меня есть какие-то сомнения. Он сказал: «Слушай, это точно Рембрандт, сомнения не в этом. Сомнения в том, действительно ли это Менаше бен Исраэль или какой-то пастор этого времени». Тут у нас однозначного ответа нет, но он верит, что это портрет нашего раввина, и давайте мы тоже будем в это верить. Есть еще один знаменитый его портрет. Его автор итальянский гравер еврейского происхождения, который работал в Амстердаме. Его звали Саломо д’Италия, и уж в этом портрете сомнений нет никаких.

Что еще я хочу про него сказать? Мы вернемся обязательно к книгам, которые он печатал, но чем он еще знаменит? Помимо того, что это был выдающийся раввин, учитель своего поколения, он был еще и школьным учителем. Через это он пришел к книгопечатанию, он понял, что ученикам ешив необходимы книги, без книг ничего не получится. А это же молодое еврейство, представляете? Они были первым поколением тех, кто снова свободно смог все это изучать. И, конечно, книги им были необходимы.

Но у него еще были идеи. В частности, у него была идея, что приход Мессии невозможен, пока евреи не расселятся во всех концах земли. Ему рассказали, и он в это поверил, что, вообще-то, американские индейцы — это и есть потерянные колена Израиля. Слава Богу, они нашлись, индейцы, очень хорошо. Но есть и еще один край земли, в котором евреи жили, но в 1290 году их оттуда изгнали — это Англия. Он Англию воспринимал как конец земли. И он решил, что если он добьется права евреям вернуться в Англию, то, соответственно, это очень ускорит мессианские времена, Мессия увидит это, и вот, все произойдет. И он начал активную работу. И он заинтересовал этим Кромвеля. И он жил два года в Англии. И Кромвель как-то отнесся к этому положительно, он и вообще был за свободу веры и, видимо, экономически понимал, что евреи выгодны для Англии.

Менаше сумел добиться от Кромвеля еще не официального разрешения на возвращение евреев, но разрешения на постройку синагог. Постепенно евреи стали переселяться, он активнейшим образом этому способствовал и в результате добился того, что евреи вернулись в Великобританию.

Меня, кстати, в этой истории, как, не знаю, советского мальчика, поражает совершенно, что когда юристы стали разбираться в этом, то они вдруг выяснили, что вообще-то никакого официального запрета на жизнь евреев в Англии нет. Потому что изгнание являлось актом королевской воли, короля Эдуарда I, а не решением парламента. Вот парламент — это власть, а король со своими, так сказать, идиотскими идеями, его можно и не слушать.

Менаше бен Исраэль был в Англии, добился очень многого, но вынужден был вернуться в Голландию хоронить своего сына, и тоже очень быстро умер там, это все произошло в 1657 году.

Вот такой совершенно невероятный человек. Казалось бы, у него есть много, чем заниматься. Еще, последнее и очень важное — он был настоящим учителем Баруха Спинозы, свое еврейское образование Спиноза получил у него.

Спиноза был гений, и очень важно понять корни этой гениальности. Менаше первым осознал, что никакая еврейская жизнь не может быть восстановлена в Амстердаме, в Нидерландах, без местного еврейского книгопечатания. Мы говорим о начале XVII века, книг уже много, их можно привезти из разных мест. Но, чтобы культура укоренилась, книгопечатание должно тоже укорениться здесь.

Второе лицо, которое упоминает корректор в этом предисловии — это писец Михаэль Йехуда, и мы знаем, что это писец Михаэль Йехуда Леон. Значит, для истории книгопечатания это совершенно невероятная ремарка. У нас нет больше ни одного свидетельства о том, чтобы нам рассказали, что, представляете, человек собирается открыть типографию, он заказывает у отливателя литер, у мастера по металлу, литеры, а дальше говорит, что эти буковки будут отлиты по тем лекалам, по тем образцам, которые предоставит выдающийся писец своего времени. И более того, этот писец должен утвердить работу мастера-литейщика. Другого такого свидетельства у нас нет. Это говорит и об уважении к рукописной культуре, и, может быть, даже каком-то религиозном представлении о том, что все-таки рукописная книга — важнее. И если мастер-переписчик скажет: «Да, это подходит», вот тогда мы начнем нашу работу. Это действительно известный переписчик, софер, чьи рукописи сохранились до сегодняшнего дня. Он, в частности, например, специализировался на переписке свитков Эсфири. Это вообще была самая любимая книга, которую все они переписывали, потому что это книга о мудрости правителя, о спасении еврейского народа, который, действительно, в Амстердаме спасся.

Это такая очень популярная тема. Один из свитков сохранился в музее Виктории и Альберта, и там есть небольшой колофон внутри картуша, что, кстати, довольно редкая вещь, где написано «Михаэль Йехуда, резчик, в год 5403 от сотворения мира».

То есть, это совершенно нормальная историческая фигура, его работы сохранились до сегодняшнего дня, и вот вы можете посмотреть на его буковки. Именно они и казались первопечатнику, типографу Менаше бен Исраэлю такими совершенно выдающимися. И действительно, это четкий, красивый сефардский квадратный шрифт. Знаменитые амстердамские буквы выросли из таких прописей.

Еще одна фигура — сам корректор, который тогда был молодым парнем. Он был примерно того же возраста, что и Менаше бен Исраэль, год у них разницы, мы знаем, что они вместе учились. Он родился в 1605 или в 1606 году. Умер, кстати, в 1693, у него была длинная большая жизнь. Это был очень талантливый талмудист, который очень рано вообще возглавил одну из ешив. Он добавил себе фамилию своей матери Да-Фонсека, чтобы его не путали с другим Исааком Абоабом. Этот человек 40 лет возглавлял еврейскую общину Амстердама.

Именно он заложил знаменитую здесь Португальскую синагогу. До сегодняшнего дня это одна из самых важных достопримечательностей города, невозможно себе представить туриста, еврейского точно, но и любого другого туриста, который приехал бы в Амстердам и не посетил бы Португальскую синагогу.

Вот он заложил первые камни Португальской синагоги в 1675 году.

Я бы очень хотел сказать, что он тоже один из главных героев моей исторической саги про Амстердам. Но, к сожалению, должен отметить, что он был одним из тех раввинов, которые 27 июля 1656 года наложили херем, то есть, отлучение от общины, на Баруха Спинозу. Это очень важный акт, который повлиял на всю его дальнейшую жизнь.

И мне бы, конечно, хотелось, чтобы свободолюбивый раввин все-таки не принимал в этом участия. Ну, так получилось.

Давайте вернемся к нашим книгам. Вот у нас титульный лист первого издания. «Порядок молитв по обычаю сефардов».

У нас появляются и имена двух меценатов, или издателей, как их можно назвать, которые упоминаются в предисловии корректора. Это Эфраим Буэно и Авраам Царфати. Про Авраама Царфати, честно вам скажу, я ничего не нашел и ничего не знаю. А Эфраим Буэно — известный человек.

Он родился в 1599 году в Португалии и умер в 1665-м в Амстердаме. Он был врачом, переводчиком и большим помощником Менаше бен Исраэля в издании книг. Его имя фигурирует в нескольких изданиях. Он был реальным другом Рембрандта, есть знаменитый его портрет маслом, гравюра, где он красиво сходит с лестницы.

Здесь нет ни малейшего сомнения. Он был хороший, знаменитый врач, и врачом он стал, еще будучи христианином, учился в Бордо. А потом он приехал в Амстердам, и там уже вернулся в лоно иудаизма. Он перевел, например, книгу Псалмов на испанский язык.

Знаете, тут еще очень важно отметить для всех этих людей, что они перешли в лоно иудаизма, снова стали иудеями. Но это, помимо всего прочего, говорит и о том, что у них была широкая европейская культура. Они знали языки, и они понимали, как устроен другой, нееврейский, мир. Это не люди из еврейского гетто, загнанного куда-то, а люди широкого мировоззрения, которые сознательно вернулись к истокам своего народа и своей культуры.

Следующий лист очень интересный. Посмотрите, это издание сразу видно, оно вообще маленького формата, хотя такое пухленькое.

Вот эти квадратные буковки, которые отлили ровно так, чтобы писец порадовался. А сами руководства к молитвам написаны на ладино, на еврейском языке на основе испанского, на котором, собственно говоря, и говорили, видимо, члены этой конгрегации.

Вот это слово пост, а под ним текст, который огласован немножко другими мелкими буквами. Это текст не на иврите, а на ладино. Этот разворот показывает нам, как, собственно говоря, эта книжечка выглядела. Давайте посмотрим ее колофон.

В нем есть очень четкая полная дата. В пятницу 13-го числа месяца тевета года 5387-го. Я, честно говоря, сам переводил эту дату, и, если я не ошибся, это 1 января 1627 года. Так я про себя хмыкнул и подумал, что мы, конечно, похожи — и русские евреи, и те марраны, и мы марраны, и мы анусим, но все-таки мы бы, наверное, 1 января после Нового года печатать книги не стали. А они прекрасно с этим справились.

Интересно еще, я хочу сказать, может быть, это действительно важно, что год указан и на титульном листе тоже.

И там он указан библейской цитатой — Вайишкон Исраэль бетах (Второзаконие, 33:28). Вот тут подчеркнуты словечки. Это 1626 год, но важно не это, что эти слова значат «Израиль живет безопасно». Вы нигде в еврейских книгах, кроме книг, которые издавались в свободном Амстердаме, не найдете цитату, которая подчеркивала бы уверенность еврейской общины в завтрашнем дне. Это всегда, скорее всего, будет что-нибудь, что связано с бедами, которые выпадают на еврейский народ. А вот здесь Израиль живет безопасно, и слава Богу. Вот, это самая-самая первая книжица, которая в Амстердаме была напечатана.

Следующая книга, которую я вам хочу показать, это три сочинения, три небольших дидактических трактата Йоны бен Авраама Геронди, это автор XIII века.

Это такие «добрые книги», его называли Йона Хасид, он был галахистом, и раввином, и главой общины… ешивы в Толедо. А три этих памфлета, если так можно сказать, это «Книга богобоязненности», «Тайна покаяния» и «Послание о покаянии». И вот вы здесь видите, в частности, и имя самого издателя, печатника Менаше бен Исраэля, Менаше бен Йосеф бен Исраэль, и того, кто как бы организовал, что ли, это издание, вот этого самого Шалома бен Йосефа. Он, кстати говоря, написал очень симпатичный такой колофон в конце, стихотворный и милый, вот две его последние строки: «Я благословлю Господина мира, который довел меня до этого места. Я — Шалом бен Йосеф Шалом».

И, кстати, обратите внимание, что в слове «бен» вкралась ошибка, то есть, вкралась юд, может, оно у них так и звучало, бейн, но, во всяком случае, грамматически, конечно, это ошибка. И вообще есть ощущение, что некая небольшая небрежность в печати этой книги существует.

Давайте посмотрим следующее издание, оно очень важно, вообще как бы для развития, что ли, еврейской цивилизации. Я помню, что философ другого времени, выдающийся философ конца уже XVIII века, Соломон Маймон, рассказывает, что, когда ему Мендельсон предложил для непросвещенных евреев написать историю еврейского народа, он ему ответил: «Просвещение начинается не с истории, просвещение начинается с географии, астрономии, физики и математики». Вот это ровно то, что понимали в Амстердаме, и чему посвящена эта книга.

Это знаменитый автор Йосеф Шломо Дельмедиго, и книга называется «Сефер эйлим».

Вообще, в ней несколько частей, и вот интересно, что само название — это цитата из Библии, из книги Чисел, 33:9. Это географическое название: «И отправились из Мерры, и пришли в Эйлим. В Эйлиме же было 12 источников воды и 70 финиковых деревьев, и расположились они там станом». У него в этой книге освещаются 12 общих и 70 частых вопросов, которые, в основном, посвящены математике, физике и астрономии. Эта книга полна больших иллюстративных материалов, связанных и с геометрией, и с астрономией, конечно, тоже, и она абсолютно необходима была в то время для понимания того, как вообще устроен мир.

Йосеф Шломо Дельмедиго был действительно ученый-энциклопедист. Он родился в 1591 году в Кандии, поэтому его часто еще называют хахам ми-Кандия, и умер в Праге в 1655 году. Всю жизнь путешествовал, много где был. Он учился у самого Галилея, он занимался математикой очень много. И он рассказывал о Галилее, он называл Галилея «рабби», что вообще совершенно невозможно, потому что это, конечно, титул не для учителя. Но Галилей был учителем настолько с большой буквы, что он мог о нем говорить так.

А в предисловии издателя Менаше бен Исраэль, в самом начале этой книги, пишет о том, как важны именно точные науки для постижения.

Вот тут написано «ха-хохмот лимудийот тивийот». И интересно, что он обосновывает необходимость издания именно естественно-научных трактатов и очень симпатично подписывается — «речение валяющегося в пыли у ног мудрецов». Это красивая уничижительная форма косвенно возвеличивает тех, кто был способен на написание такого выдающегося трактата, или такой выдающейся книги.

Одна из частей этой книги, которая называется «Мааян ганим» — это тоже, цитата из «Песни песней», из четвертой главы, это «Источник садов».

Она имеет свой особый титульный лист, и вот посмотрите на портрет автора.

Это тоже гравюра на меди, если я не ошибаюсь. Очень красивое лицо с усталым взглядом много понимающего человека.

А если мы посмотрим на колофон этой книги, в котором указан год, вот он там бишнат хей-шин-пей-тет, но мне тут очень важно, как указан месяц. Вот месяц элуль — по первым буквам цитаты из Песни песней, 6:3: «Ани ле-доди ве-доди ли» — «Я для возлюбленного моего, а возлюбленный мой — для меня». Очень красиво очень изящно.

Еще одно издание, которое я хочу вам показать, это Пятикнижие с переводом на арамейский язык.

Здесь дата указана и цитатой из Библии еврейскими буквами, а внизу вы можете уже прочесть совершенно свободно — это 1631 год цифрами. Это титульный лист, который очень похож на все христианские титульные листы библейских книг. Тетраграмматон — имя Бога, это очень характерно для таких изданий, но не очень характерно для изданий еврейских. Колонны. Сама вот эта как бы структура — она не христианская, но и христианская, и иудейская.

Вот примеры для вас совершенно разных изданий. И молитвенник, и дидактические трактаты, и, безусловно, физика, математика, астрономия, и, конечно, Святое писание. Все это вместе образует широкий спектр тех книг, которые в Амстердаме издавал Менаше бен Исраэль — первопечатник Нидерландов, еврейских Нидерландов.

Я, кстати говоря, не смог понять вообще, сколько книг он напечатал, потому что все дают совершенно разные цифры. Я сам пытался считать. В общем, можно сказать, что по самым смелым предположениям, 100, по самым скромным — 50, но я бы сказал, что мы можем быть уверены, что он выпустил с 1627 года, с первой книги, по 1655 год, с перерывами, примерно 60 изданий. Вот такой рассказ о необычном месте и необычных людях, которые в этом месте занимались книгопечатанием.

Я должен сказать, что для меня эта история еще и личная. Я много времени проводил в Амстердаме, работал в библиотеках Амстердама, ходил по этим каналам и все время думал про них, все время думал про этих анусим, марранов, которые, попав сюда, вздохнули воздухом свободы и смогли вернуться к своему естеству, к себе самим.

Я имел честь читать почетную лекцию в библиотеке Розенталиана, это раз в год проводятся такие лекции, связанные с еврейской историей. Я читал, например, о рукописях Авраама Фирковича, и потом эта лекция в расширенном виде была издана в виде книги, у меня есть одна книга, которая вышла на голландском языке. Невероятно важно, что самая-самая старая сохранившаяся еврейская библиотека — это библиотека этого же времени, то есть, начала XVII века, «Эц хаим», тоже находится в Амстердаме.

Смотреть видео
 
 
Все эпизоды сериала