Ольга Караськова — историк-медиевист, доктор искусствознания (PhD), выпускница СПбГУ и Лилльского университета, в прошлом — научный сотрудник Государственного Эрмитажа (Санкт-Петербург) и ряда французских музеев и университетов, сейчас — независимый исследователь. Живет в Париже.
Обычно в программе «Бог в деталях» мы выбираем одну яркую деталь произведения искусства, чтобы рассказать о стоящей за ней большой истории; но сегодня такой деталью станет целый портрет, вокруг которого сплелись судьбы четырех семей — и в котором, как в зеркале, отразилась история евреев в Париже на рубеже XIX и XX веков.
«Портрет девочки с голубым бантом» — пожалуй, один из самых красивых детских портретов кисти Огюста Ренуара. Девочка — это Ирен, восьмилетняя дочь богатейшего парижского банкира Луи Каэн д’Анвера.
Каэн д’Анверы — ашкеназы с немецкими и бельгийскими корнями; собственно, их так аристократически звучащая фамилия — д’Анвер — значит всего лишь «из Антверпена». Они переезжают во Францию в середине XIX века; отец Ирен Луи — не только банкир и финансист, но и просвещенный коллекционер, страстно увлеченный французским XVIII веком.
Он, например, выкупает и восстанавливает поместье в местечке Шан-сюр-Марн под Парижем, где будет принимать Марселя Пруста, Айседору Дункан и прочих значимых персонажей из мира искусства и литературы.
Точнее, принимает не столько он, сколько его жена — красавица Луиза Морпурго из влиятельной итальянской семьи, светская львица и хозяйка престижного салона.
У пары пятеро детей — два сына и три дочери. В 1880 году супруги Каэны задумываются о том, чтобы заказать какому-нибудь художнику портреты дочерей, как это было принято среди парижской элиты. И тут на авансцену выходит еще один герой нашей истории — Шарль Эфрусси, младший отпрыск еще одной влиятельной еврейской семьи, на этот раз из Одессы.
Эфрусси сделали колоссальное состояние на торговле пшеницей; к 1860-м годам они контролируют порядка 80% всего мирового рынка зерна. За успехом торгового предприятия следует открытие своего собственного банка, а затем — переезд двух веток семьи в главные мировые финансовые столицы: в Париж и в Вену. Об истории семьи Эфрусси есть прекрасная книга Эдмунда де Вааля «Заяц с янтарными глазами»; но нас сегодня интересует только Шарль.
Шарль — не банкир; он прежде всего светский персонаж, бонвиван, художественный критик, искусствовед, коллекционер и друг импрессионистов — и это в эпоху, когда мало кто способен оценить эту новую шокирующую живопись. А еще он — друг сердца Луизы Каэн д’Анвер.
Любовные связи вне уз законного брака были совершенно обычным делом в среде парижской элиты, и еврейский истеблишмент, который всячески стремился подражать местному светскому укладу, довольно быстро эти вольные нравы перенял.
Так вот Шарль, узнав о желании Каэнов получить портреты дочерей, представил им своего дорогого друга — Пьера-Огюста Ренуара, которому как раз не помешали бы и деньги, и, что важнее — известность в этой элитной среде.
Ренуару будет заказано две картины — портрет старшей дочери Ирен и двойной портрет ее младших сестер Элизабет и Алисы.
Но что-то пойдет не так — Каэнам, адептам классической живописи, ужасно не понравится результат. Ренуару заплатят очень не скоро, заплатят скудно, а картины огорченные родители даже не выставят в парадных покоях своего особняка, а сошлют их куда-то в комнаты прислуги.
Оставим их на время там и вернемся к главной героине нашей истории. В 1891 году Ирен Каэн д’Анвер выходит замуж за приятеля и партнера своего отца Моиза де Камондо.
Камондо — еще одна еврейская банкирская династия; этих уроженцев Стамбула, переехавших в Париж в 1869 году, называют «восточными Ротшильдами».
Дед Моиза Авраам Саломон Камондо — влиятельнейшая фигура в Османской империи, один из создателей турецкой банковской системы, урбанист и модернизатор стамбульского квартала Галата, где семье принадлежит несколько десятков участков и зданий.
На момент свадьбы Ирен 19 лет; Моиз существенно старше — ему 31. Ее мнения, конечно же, никто не спрашивает — просто две влиятельные банкирские семьи заключают династический союз. И этот союз окажется катастрофой: Ирен родит Моизу двоих детей — сына Ниссима и дочь Беатрис — а затем, всего через пять лет после свадьбы, сбежит из дома с конюшим своего мужа, нищим итальянским графом Карло Сампьери, ради которого даже перейдет в католичество.
Это вызовет огромный скандал: насколько общество того времени смотрит сквозь пальцы на светские интрижки, настолько подобное поведение — оставление семейного очага, смена религии, развод — совершенно недопустимы, особенно в еврейской среде. Долгий бракоразводный процесс закончится только в 1902 году; в итоге Моизу удастся добиться полной опеки над детьми, Ирен получит только право посещений.
Моиз посвятит себя воспитанию детей и коллекционированию.
Страстно влюбленный, как и его тесть Луи Каэн д’Анвер, во французский XVIII век, он составит одно из самых впечатляющих собраний декоративно-прикладного искусства этой эпохи. Для его размещения он даже полностью перестроит семейный особняк в духе Малого Трианона, дворца Марии-Антуанетты.
Работы в доме будут закончены к весне 1914 года, но семье недолго придется наслаждаться в нем спокойными днями: 28 июля начинается Первая Мировая война.
Ниссим, единственный сын Моиза, уходит добровольцем на фронт — сперва в пехоту, затем в авиацию; в сентябре 1917 года его самолет будет сбит над Лотарингией.
Убитый горем Моиз удаляется от дел, закрывает семейный банк и с головой погружается в свою коллекцию — коллекцию, о дальнейшей судьбе которой ему надо принять важное решение. Сын погиб, дочери его увлечение неинтересно… И он решает: после его смерти в 1935 году особняк со всем его содержимым переходит Франции, на условии превращения его в музей, посвященный памяти Ниссима.
Этот удивительный дом, где антикварные шедевры соседствуют с новейшими достижениями прогресса и где Моиз создал свой особый, неподвластный течению времени мир — сегодня один из самых волшебных парижских музеев, работающий как временная капсула: входишь в дверь — и проваливаешься прямиком в прошлое — в начало XX века, когда здесь жила семья Камондо, и одновременно в XVIII век, который Моиз так бережно и любовно сумел в нем реконструировать.
Между тем дочь Моиза Беатрис в 1918 году выходит замуж за Леона Рейнака.
Рейнаки — еще одна династия банкиров, из Франкфурта-на-Майне, обосновавшаяся в Париже в середине XIX века.
Тут надо, конечно же, рассказать, почему же все эти еврейские семьи так стремятся в Париж? Дело не только в финансовых возможностях, но и прежде всего в том, что Франция, родина прав и свобод человека, где еще с 1791 года евреи здесь пользуются всеми правами полноценных граждан.
Так вот, Рейнаки. Свекр Беатрис Теодор — удивительный человек: историк, филолог, математик, юрист, музыкант.
Вместе со своими двумя братьями — адвокатом и журналистом Жозефом и археологом Соломоном — Теодор составляет знаменитое трио Je-Sais-Tout, «я знаю все», как их называли в парижском свете.
Он женат на Фанни Эфрусси, племяннице уже знакомого нам Шарля и его брата Игнаца, которая унаследует от своих бездетных дядюшек их колоссальное состояние.
На эти деньги чета Рейнаков построит удивительное здание на Лазурном берегу — виллу Керилос, своеобразную реконструкцию древнегреческого дома на современный лад, где семья будет проводить летние месяцы. Теодор, как и Моиз, завещает свой драгоценный дом Франции.
Вернемся к молодой чете, Леону и Беатрис.
Пожив некоторое время с Моизом, после рождения двоих детей — дочери Фанни и сына Бертрана — они переезжают в элитный парижский пригород Нейи. И вот тут мы снова сталкиваемся с портретом Ирен, который бабушка Луиза Каэн вынимает из закромов и, отряхнув пыль, торжественно дарит внучке Беатрис. В доме Рейнаков Ренуар наконец займет подобающее ему место — семья обожает эту картину. Настолько, что она в итоге и станет причиной их гибели.
1939 год. Германия нападает на Польшу, Франция и Англия — во исполнение своих союзнических обязательств — объявляют Германии войну. Предусмотрительный Леон решает перестраховаться и договаривается с Жаком Жожаром, директором Национальных музеев Франции, о том, что произведения искусства из его частной коллекции отправятся в укрытие вместе с шедеврами Лувра, которые Жожар как раз активно запаковывает ввиду возможной будущей эвакуации.
Так Ренуар оказывается в замке Шамбор.
Германские войска входят в Париж, объявленный «открытым городом» 14 июня 1940 года. А уже в июле в оккупированном городе открывается ячейка Оперативного штаба рейхсляйтера Розенберга — организации, занимавшейся конфискацией культурных ценностей, прежде всего, конечно, еврейских. На беду, портрет Ренуара в тридцатые годы успел поучаствовать в двух выставках, поэтому немецкие бонзы прекрасно осведомлены о его существовании.
Летом 1941 в замок Шамбор прибывает специальная бригада, которая изымает ящики с произведениями из коллекции Рейнаков.
Портрет Ирен отберет для своего личного собрания рейхсмаршал авиации Герман Геринг, тонкий ценитель искусства; позже, впрочем, он выменяет его на некую ренессансную картину, а Ренуар попадет к немецкому арт-дилеру Густаву Рохлицу, активно помогавшему нацистам сбывать краденые произведения искусства. На этом следы его теряются до конца войны.
Между тем в Париже Леон, проинформированный о краже, начинает писать письма по инстанциям: цитируя все заслуги перед Францией своей семьи и семьи Беатрис, все подаренные государству коллекции и дома, он пытается добиться возвращения «семейного портрета, который имеет для нас особое значение, совершенно не зависящее от его художественной или рыночной ценности».
На дворе 1941, а затем и 1942 год, нацистский оккупационный режим и правительство Виши совместно проводят в жизнь разнообразные антисемитские меры — прекраснодушный идеализм Леона и Беатрис, продолжающих верить в ценности Республики, которой больше не существует, не может не удивлять. Письма Леона принесут результат, правда, совсем не тот, которого он ожидал — на одно из них в конце концов будет наложена резолюция: «Да угомоните же этого назойливого еврея».
5 декабря 1942 года к Рейнакам приходит полиция; дома находятся только Беатрис с дочерью Фанни — Леон и Бертран незадолго до этого успели уехать на юг. Женщины будут арестованы и отправлены в концлагерь Дранси под Парижем; через два месяца к ним присоединятся и мужчины, сданные нанятым проводником при попытке уйти в Испанию.
Дранси — «преддверье ада» — служит основным пересыльным пунктом на пути французских евреев в Освенцим; большая часть узников не задерживается здесь дольше нескольких дней. Рейнаки проведут в этом проклятом месте многие месяцы; Леон, Бертран и Фанни будут депортированы в ноябре 1943 года, а Беатрис — в марте 1944-го. Никто из них не вернется обратно; Беатрис погибнет последней, 4 января 1945 года, за две недели до освобождения Освенцима советскими войсками. От семьи Камондо не останется никого.
Но останется наследство — состояние Беатрис, перешедшее ей от отца, и картина Ренуара. В сентябре 1945-го он будет обнаружен в Германии и затем возвращен обратно в Париж, где на следующий год примет участие в выставке «Шедевры из французских частных коллекций». Там-то его и увидит Ирен, которая благополучно пережила войну под прикрытием своей итальянской фамилии, и начнет добиваться его «возвращения» — хотя, по сути, он никогда ей не принадлежал.
«Надеюсь, вам удастся вернуть мне это чарующее воспоминание о моей юности», — пишет она своим адвокатам. Адвокатам удается, и портрет воссоединяется со своей моделью. После чего Ирен довольно быстро решает, что воспоминание не такое уж и чарующее, и в 1949 году продает его никому иному, как швейцарскому промышленнику Эмилю Бюрле, всю войну снабжавшему оружием нацистскую Германию — тех людей, кто убил дочь и внуков Ирен.
Иногда в деталях прячется не Бог, а дьявол.
«Портрет мадемуазель Ирен Каэн д’Анвер» — молчаливое зеркало эпохи, свидетель судьбы четырех еврейских семей Парижа, веривших во Французскую Республику и ее гражданские ценности — сегодня выставляется в Цюрихском Кунстхаусе, в составе коллекции Бюрле.
Рекомендованное чтение к эпизоду:
