Сергей Зотов — специалист по истории науки и европейской иконографии Средневековья и Нового времени. Долгосрочный стипендиат Института Варбурга (Лондон), PhD в области истории Ренессанса (Уорикский университет). Лауреат премий «Просветитель» (2018) и Беляевской премии по литературе (2022) за книги «Страдающее Средневековье» и «Иконографический беспредел».
В «Книге трав» немецкого ботаника и врача Адама Лоницера, опубликованной в 1578 году, есть необычная иллюстрация.
На ней мы видим труп мужчины с дырой в животе, нужной для бальзамирования. Чуть ниже демонстрировался последующий вид этого тела — лежащего в саркофаге и замотанного в бинты с таинственными надписями.
Казалось бы, перед нами всего лишь изображение древнеегипетских обычаев. Однако книга Лоницера была полностью посвящена лекарственным средствам, и изображала только их. Статья о мумии у него находится между заметками о битуме и безоарах, якобы целительных камнях из желудков животных.
Многие европейские врачи до и после Лоницера превозносили это лекарство — среди них были Фрэнсис Бэкон, Роберт Бойль, Парацельс и зять Шекспира Джон Холл.
Мы можем не удивляться тому, что мумию легко найти в перечне лекарственных средств как в арабских медицинских трудах, так и в европейских ботанических справочниках. Еще удивительнее, однако, то, что мумий европейцам продавали в основном еврейские купцы. Давайте поговорим обо всем по порядку.
Когда арабские завоеватели попали в Египет, они нашли в гробницах и пирамидах мумии и решили, что это лекарство от всех болезней — и стали употреблять их в пищу. Слово «мумия» имеет арабские корни. В то время это слово обозначало несколько похожих друг на друга веществ, применяемых в медицинских целях. Это пчелиный воск, некоторые лечебные минералы, «иудейский асфальт» из Мертвого моря — именно его использовали для мумификации в Древнем Египте, битум, кедровая или сосновая смола.
Субстанцию же, извлекаемую из египетских мумий, называли аль-муммия аль-кубури, то есть могильная «мумия», и считали аналогичной природным вариациям.
В Библии Ноев ковчег и корзина Моисея были сделаны с применением битумоподобных веществ.
Упоминается это вещество и в Талмуде. Страбон упоминает, что битум нужен для бальзамирования. Иосиф Флавий — что он использовался и для лечения, в смеси с другими препаратами. Плиний и Гален считали его мощнейшим средством для заживления ран и лечения. Уже в I в. нашей эры Диоскорид упоминает медицинский битум иудаикум, добываемый в Мертвом море и называет его мумией.
Постепенно «мумию» стали добывать только из забальзамированных тел: вещество было куда дешевле доставать из саркофагов, чем искать его в природе. Мумии фараонов и людей попроще шли на экспорт, в том числе на Запад, и на рынках можно было запросто купить несколько голов, полных «мумии», грудную клетку или даже целое тело, каждая кость которого полностью пропиталась заветным веществом.
Не только мусульмане и европейцы интересовались новым лекарственным средством.
Купцы-евреи, в основном и торговавшие мумиями, осыпали главного раввина Египта вопросами: можно ли вообще торговать забальзамированными телами? А употреблять их в пищу? Является ли мумия кошерной? Иудеи, жившие в Египте, наравне со всеми потребляли мумии и даже писали руководства об их использовании.
Первым человеком, который назначил пациенту египетскую мумию для медицинского использования, был опытный еврейский врач по имени Эльмагар, живший в XII веке. Другие врачи последовали его примеру, и использование мумии приобрело широкий размах.
В медицинской галахе, то есть своде иудейских юридических правил о лечении людей, в XVI в. все чаще возникает вопрос о мумии.
Поскольку еврейский закон прямо запрещает извлекать выгоду из мертвого тела, тот факт, что евреи были и потребителями, и торговцами веществами, полученными из человеческих трупов, ставил перед раввинами серьезную дилемму. Одним из первых, кто публично поднял вопрос о правомерности применения внутрь мумии был Рабби Давид бен Аби Зимра (1479–1573), известный как Радбаз. Он выступал лидером египетской общины около сорока лет. Однажды Радбазу был задан вопрос о том, на каком основании люди используют в качестве лекарственного средства тела трупов, называемые мумией, а также торгуют ими.
Не должно ли это быть запрещено, поскольку, нельзя извлекать пользу из плоти трупа? Как ни странно, Радбаз по ряду причин оправдывает использование мумии, несмотря на библейский запрет. Что касается самого приема мумии, он утверждает, что т.к. мумия забальзамирована многими препаратами, сам труп становится асфальтообразным веществом. Так что его можно есть. Кроме того, Радбаз утверждает, что, когда человек ест мумию, он не получает пользу от той части мумии, которая происходит из плоти трупа, так как она смешана с медицинскими препаратами. Что касается продажи мумий, Радбаз разрешает и ее.
Он заключает, что нет никакого галахического запрета на получение выгоды именно от нееврейских трупов. Поскольку мумия явно создана из нееврейских тел, следовательно, ей можно и торговать. Этому мнению вторит египетский раввин Якоб Кастро (1525–1610), который разрешил есть и продавать мумию, исходя из мнения Радбаза и того, что мумия — это не что иное, как просто пыль.
Не все иудейские мудрецы были в восторге от практики поедания мертвой плоти. Раввин Авраам бен Мордехай Халеви, живший в конце XVII века в Египте, имел твердое мнение по этому вопросу. Его история началась так же, как и Радбаза, с вопроса от общины — что свидетельствует о том, насколько эта тема была животрепещущей для целых поколений евреев Нового времени.
Халеви поясняет, что мумия должна содержать как минимум ке-зайит (щепотка вещества размером с оливку, примерно 30 граммов) трупа для того, чтобы передать священнику туму (ритуальную нечистоту). Просто объема, однако, недостаточно для тумы; этот ке-зайит должен быть прочным, чтобы не рассыпаться в руках. Халеви, очевидно, лично проверил, что мумия удовлетворяет обоим этим критериям и, следовательно, передает ритуальную нечистоту.
Если Радбаз утверждал, что ценность мумии заключается в бальзамирующих специях, а не в теле трупа, а значит, никто не извлекает выгоду из самого трупа, то Халеви считал, что члены трупа, а не бальзамические вещества имеют основную лекарственную ценность. Так в еврейском медицинском контексте именно тело становится основой лекарственного эффекта мумии, отныне независимой от бальзамирующих материалов. Всяческая связь с целительными свойствами воска, асфальта и битума забывается.
Халеви отмечает, что нельзя извлекать выгоду из трупа, даже если тело принадлежит нееврею. Поэтому он запрещает как есть, так и торговать мумией, причем и священникам, и обычным евреям. Тем не менее, другие раввины, например, Йехуда Розанес, живший в XVII-XVIII веках на территории Турции, в Османской империи, которая на тот момент владела Египтом, считали иначе.
Хотя мумия передает ритуальную нечистоту, продавать и употреблять ее запрещается только коэнам, но разрешается простым евреям. Как мы видим, они делали это как минимум до конца XIX века. К примеру, рабби Моше Рейшер писал в 1870 году, что сефарды и по сей день делают лекарство, мумию, которую готовят из засушенных костей мертвецов, найденных в песках.
В XVI веке многие врачи и ученые в Европе начали протестовать против медицинского использования мумии — они считали, что ее использование началось из-за неправильного перевода трудов древних медиков, а те имели в виду природный битум, а вовсе не забинтованных мертвецов. Хотя христиане, зная о передовой иудейской медицине, в Средневековье часто направлялись за мумией именно к торговцам-евреям, в европейских источниках эта практика начинает описываться с иронией или даже опаской.
В шекспировском «Макбете», в знаменитой сцене ворожбы ведьм вокруг магического котла, упоминается witches’ mummy, ведьмовская мумия.
В пьесе «Отелло» герой рассказывает Дездемоне про приносящий любовь платок, окрашенный краской «из девичьих сердец застылых мумий».
Здесь мумия упоминается в несколько отличном контексте — как распространенный в те времена краситель.
Так называемый mummy brown пользовался успехом у художников вплоть до XX века, например, у Эжена Делакруа.
Французы после революции для изготовления мумии использовали в том числе тела из захоронений средневековых королей. Эдвард Бёрн-Джонс однажды похоронил тюбик с этой краской, узнав, что она производится из настоящих трупов — сделав это в присутствии юного Киплинга.
Впрочем, чаще европейские истории о медицинской мумии были направлены против самого уязвимого меньшинства — евреев, которые, как мы уже выяснили, могли ей торговать. Рассказы о поедании мумии прекрасно рифмовались с уже существовавшими юдофобскими тропами — рассказами об ужасных иудейских преступлениях и заговорах против христиан. Одна из таких историй-страшилок есть в шекспировском «Венецианском купце».
В Венеции Антонио решается взять взаймы у еврея-ростовщика Шейлока. Антонио обязуется расплатиться фунтом мяса из своего тела, если вовремя не уплатит по векселю, что всеми сперва воспринимается как шутка.
Естественно, Антонио не успевает вовремя расплатиться, и суд признает право ростовщика на получение фунта мяса. И тот действительно пытается истребовать его у Антонио, чего последний вовсе не ожидает. Однако друзьям удается повернуть дело так, что у ростовщика не получается забрать желанную плоть — ведь для того, чтобы ее извлечь из тела Антонио, еврею понадобится пролить христианскую кровь, и тогда его обвинят в покушении на жизнь правоверного гражданина. В итоге суд обвиняет уже ростовщика, тот обещает принять христианство.
В этой истории мы видим прямое влияние как антисемитских сюжетов о кровавом навете, так и известных реальных историй — торговцы в то время все чаще использовали для изготовления медицинской мумии недавно забальзамированные тела людей, например казненных преступников, которые добыть было куда проще, чем найти древнюю мумию в Египте, а затем перевезти в Европу. Конечно, едва ли тем же самым мог заниматься ростовщик — но юдофобски настроенным христианам такие мелочи в то время казались несущественными.
Когда мы смотрим на разрезанный живот мумии на иллюстрации к «Книге трав» Адама Лоницера, мы погружаемся в целый пласт дискуссий о роли евреев в торговле мумиями, страхов перед ними, а также внутренними спорами иудеев о том, позволительно ли заниматься таким противоречивым ремеслом и, в конечном итоге, кошерна ли мумия.
