Михаил Майзульс — историк-медиевист, переводчик с французского, выпускник РГГУ и Высшей школы социальных исследований (Париж), лауреат премии «Просветитель», сотрудник Центра визуальных исследований Средневековья и Нового времени РГГУ.
Во множестве работ об иудео-христианских отношениях в Средние века вы увидите один схематичный рисунок. Он был сделан в 1233 г. наверху свитка налоговых поступлений, какие вели в Палате шахматной доски — главном финансовом ведомстве Англии. Неизвестный автор — видимо, один из клерков Палаты — нарисовал строение, похожее на замок.
Часть его стен завешана драпировкой и оттого напоминает сцену, приготовленную для постановки мистерии или какого-то еще действа. Над зданием возвышается коронованный персонаж с тремя «сросшимися» лицами — подпись указывает, что это Исаак из Нориджа.
Перед ним изображен рогатый демон, который указывает на носы мужчины и женщины, стоящих по обе стороны от него.
Подписи говорят, что мужчину зовут Моссе Мокке, а женщину — Абигайль.
Справа от них толпятся (ведут осаду?) другие бесы, вооруженные трезубыми крюками и киркой.
Слева от центральной сцены стоит мужчина в капюшоне. У него в руках — весы с монетами.
А за его спиной из башни поменьше высовывается еще один демон с высунутым языком в форме стрелки. Что это за странное действо?
Очевидно, что главные персонажи, которых этот рисунок критикует и/или высмеивает, — иудеи. Как принято полагать, перед нами старейшая из сохранившихся антиеврейских карикатур, а ее послание было как-то связано с формой носа Моссе и Абигайли.
Слово «карикатура», которое мы все знаем, происходит от итальянского глагола сaricare — «нагружать», «преувеличивать». Так называют едкие изображения, которые утрируют какие-то особенности внешности человека, чтобы вскрыть правду его характера.
Как самостоятельный жанр карикатура рождается в раннее Новое время. Однако ее истоки уходят в Средневековье и даже раньше — в Античность.
Конечно, и до рисунка 1233 г. на Западе создавали изображения, в которых иудеев — с помощью отталкивающего уродства, деформации черт или негативных атрибутов — изобличали как богоубийц, алчных стяжателей или прямо пособников Сатаны.
Однако те образы, которые сохранились, атаковали либо абстрактного и анонимного иудея, олицетворявшего всех своих соплеменников, либо кого-то из антигероев библейской истории (скажем, Иуду Искариота).
Здесь же рисунок направлен против конкретных людей, которые жили в одно время с его анонимным автором и, возможно, были ему знакомы.
Давайте разберемся в том, кто есть кто. Персонаж в центре — это Исаак из Нориджа (Ицхак бен Элиав, Исаак, сын Журне) (ок. 1170–1235/1236). Он был влиятельнейшим еврейским финансистом (и, возможно, богатейшим из английских иудеев того времени), купцом, раввином и врачом. Ему принадлежали дома в Норидже и Лондоне. Исаак ссужал деньгами Вестминстерское аббатство, поддерживал тесные связи с Питером де Рошем, епископом Винчестерским, и был известен не самими благовидными методами ведения дел. Так, в 1219 г. его обвинили в том, что он во главе банды из 22 человек разорил владения одного землевладельца.
Корона, водруженная на голову Исааку, представляет его как повелителя, а три сросшихся лица сближают его с «портретами» Сатаны и Антихриста. Например, в Морализованных Библиях, — роскошных манускриптах, которые в XIII в. создавали для членов французской королевской семьи, — сын погибели часто изображался как государь с тремя — человеческими или звериными — лицами на одной голове, своего рода пародия на Троицу, триединого христианского Бога.
Одно лицо смотрело вперед, а два других — влево и вправо. В итоге у него оказывалось два глаза и три носа — так же, как у Исаака из Нориджа на этом рисунке.
В тех же Морализованных Библиях треликий Антихрист — тиран, который в конце времен обрушит свои гонения против Церкви, — часто предстает как повелитель иудеев, а те держат в руках тяжелые кошели с монетами. Среди христиан ненасытная алчность считалась типично еврейским пороком, чуть ли не воплощением иудейства.
Мешок с деньгами — привычный атрибут ростовщика и любого грешника-стяжателя, конечно, напоминал о тридцати сребрениках, которые Искариот получил от иудейских первосвященников за то, что предал и продал Христа.
Ростовщик Исаак из Нориджа был идеальным кандидатом на то, чтобы его уподобили алчным клевретам Сатаны или Антихриста, а тут, похоже, и им самим.
Еще один реальный персонаж на рисунке 1233 г. — это мужчина в огромном юденхуте («еврейской шапке»), но без бороды, с какой обычно изображали иудеев.
Рядом с ним стоит подпись «Моссе Мокке». Это имя упоминается в финансовых и судебных документах из Нориджа и Лондона. Моссе, т.е. Моисей, тоже был деловым человеком и сотрудничал с Исааком. По крайней мере однажды он помогал ему выбить долги у одного неплательщика.
В 1221 г. Моссе заплатил крупную сумму за право не носить опознавательный знак в форме скрижалей, который за три года до того стал обязательным для всех иудеев королевства. В 1230 г. он вместе с несколькими евреями участвовал в похищении и обрезании пятилетнего христианского мальчика — Одарда, сына Бенедикта. Как предполагают историки, Бенедикт был выкрестом. Если так, то дело, вероятно, было в конфликте вокруг того, в какой вере воспитывать ребенка.
История с обрезанием Одарда дорого обошлась Моссе — в 1240 г. он был повешен. На карикатуре звероподобный демон показывает на его нос. В сохранившихся документах его несколько раз называли Mosse cum naso, т.е. «Моссе Носатый» или «Моссе с носом». В этом прозвище не было ничего типично еврейского — в английских документах так порой именовали и христиан: Hugo cum naso, Ada cum naso и т.д.
Возможно, Моссе получил такую кличку потому, что у него действительно был большой или какой-то необычный нос. Или из-за того, что он был не в меру назойлив или любопытен. Прозвище Мокке, как предполагает историк Сара Липтон, происходит от немецкого корня, означавшего «копить», «запасать», либо от среднеанглийского глагола mokke — «шутить», «высмеивать», «насмехаться» (в современном английском to mock).
Личность женщины, которая на рисунке названа Абигайль, установить сложнее.
Историки порой утверждают, что она была женой или любовницей Моссе. Возможно, и так, но это всего лишь догадка. Абигайль одета по тогдашней моде. Так могла бы выглядеть английская дама, но лицо ее не столь благородно — у нее крючковатый нос, такой же, как у демонов, стоящих сверху на башне.
Интересно, что на разных изображениях того времени мужчин-иудеев и других иноверцев нередко представляли с хищно загнутыми или как-то еще деформированными носами, а вот женщин-иудеек так не обличали и не высмеивали.
Это было связано с тем, что «средоточием» религиозных и этнических стереотипов традиционно выступали мужчины. Кроме того, еврейки считались не столь порочными и закоренелыми в своей вере, как их отцы и мужья. И в христианских сюжетах редко выступали в роли злодеек.
Но чем вообще заняты рогатый демон, Моссе и Абигайль? Бес одновременно касается их носов.
Тем самым он то ли показывает, насколько они длинны (правда, у женщины нос загнут вниз, а у мужчины, скорее, прямой), то ли радуется тому, что их носы так похожи на носы других демонов — мол, иудеи нам родня.
Вернемся к началу. Рисунок 1233 г. принято называть карикатурой. И в принципе это слово к нему подходит. Но нужно понимать, что он явно не предназначался для распространения и мало кто его видел. Это была едкая сатира для своих. Средневековые клерки, которые вели финансовые и административные документы, нередко оставляли на полях какие-то зарисовки: от условных, часто комичных портретов упомянутых там лиц до каких-то фигурок и знаков. В этом делопроизводители не отличались от книжных переписчиков.
Копируя рукописи, те не отказывали себе в удовольствии начеркать где-то внизу листа или рядом с текстом какой-то человеческий или бесовский профиль. Так, на полях Эссекского лесного свитка 1277 г. кто-то нарисовал мужчину с крючковатым носом, в капюшоне и с еврейским знаком в форме двух скрижалей. Рядом с ним стоит подпись, что это «Аарон, сын дьявола». Текст возле картинки повествует, как несколько евреев и христиан в нарушение множества лесных законов принялись преследовать лань, но та сумела убежать от охотничьих псов вблизи города Колчестера.
Тут подпись ясно сообщает, кто перед нами. Но это скорее исключение. В большинстве таких маргиналий профили, начертанные на страницах, не подписаны и никак не связаны с соседним текстом. И мы можем только гадать, кто имелся в виду: демон, иноверец, безумец, шут, какой-то недруг писца или никто конкретный — просто гротескный типаж.
Рисунок с Исааком из Нориджа, Моссе и Абигайлью уникален тем, что выстраивает из персонажей целый зловещий сюжет. Его конкретный контекст, увы, от нас ускользает. Но главные принципы, по которым он строится — деформация черт персонажей и их буквальная демонизация или соотнесение с дьяволом, — потом будут тысячи раз применяться в религиозной и политической карикатуре Нового времени.
