Лия Чечик — историк искусства, куратор, директор-организатор Школы искусств и культурного наследия Европейского университета в Санкт-Петербурге.
«Вот, Дева зачнет и родит Сына» — предсказание из пророка Исайи, включенное в христианскую литургию на праздник Благовещение. На иврите фраза звучит так: הנה העלמה הרה ויולדת בן хинэ хa-альма хaра вэ-йолэдэт бэн. Именно в таком виде надпись появляется на картине венецианского художника рубежа XV-XVI веков Чимы да Конельяно «Благовещение».
Использование текста в подобных композициях не характерно для западной христианской традиции.
Мы знаем примеры в ранней нидерландской живописи, а также в Италии некоторые художники прописывали текст на латыни, например, флорентийский художник Фра Анджелико.
На иврите же данное выражение, насколько нам известно, встречается только в композиции Чимы.
Кроме того, это, в принципе, первая работа в Венеции, где появляются ивритские буквы — еще до того, как в Венеции был налажен печатный станок с ивритскими литерами. Чуть позже ивритские надписи начинают появляться в композициях Витторе Карпаччо, Якопо де Барбари и других художников.
Самый известный венецианский книгопечатник Альдо Мануцио вводит еврейский шрифт в обиход венецианских типографий в 1498 году.
Мануцио с помощью ксилографии воспроизвел несколько слов в издании полного собрания сочинений Анджело Полициано; в 1499 году — в знаменитой «Гипнэротомахии» Полифила Франческо Колонна, и, наконец, в 1501 году — было издано «Краткое введение в иврит», начинающееся с еврейского алфавита и включающее в себя некоторые тексты из Торы.
Возможно, ко времени создания работы Чимы да Конельяно в Венецию уже поступили первые издания на иврите, которые начали появляться в Италии с 1475 года в городах Реджо-ди-Калабрия и Пьове-ди-Сакко. Конечно, появление еврейских надписей в живописи Возрождения в первую очередь объясняется не только архаическими реминисценциями Средневековья, а прежде всего изменениями в отношениях гуманистической среды к евреям в этот период и научным сотрудничеством «книжников»: христиан и евреев. Великие гуманисты Пико делла Мирандола, Марсилио Фичино и многие другие учили иврит и находились в тесном диалоге с еврейскими мыслителями, которые становились естественной частью общей культурной среды.
Интеллектуалы того времени изучали различные еврейские тексты для лучшего понимания Библии, а также для точной аргументации в теологических диспутах.
Но давайте поговорим о художнике и его заказчиках. Чима, как свидетельствует его имя, был родом из небольшого городка Конельяно, где еврейская община была одной из самых крепких на территории региона Венето.
Наше Благовещение — одна из первых работ, созданных художником после его прибытия в Венецию.
Картина была написана по заказу гильдии торговцев шелком из города Лукка для церкви Санта Мария Ассунта дельи Крочифери. Эта церковь принадлежала могущественному ордену Крочифери, который создавал на севере Венеции фактически религиозно-творческий кластер.
Надо отметить, что церковь была построена в 1490 году. То есть гильдия не теряла времени и почти сразу же сделала заказ художнику. Церковь была разрушена, и на ее месте в начале XVIII века возвели большой барочный собор для ордена Иезуитов.
Скорее всего, Чима мог привлечь внимание ордена Крочифери через их зависимый монастырь в Конельяно. Принадлежавшая ордену церковь Сан-Мартино в Конельяно также была утрачена. Мы можем предположить, что Чима изобразил именно эту церковь через окно за ангелом Гавриилом в Благовещении.
Известно, что церковь Сан-Мартино претерпела значительные перестройки примерно в то же время, что и венецианский монастырь. На картине Чимы видны следы трех крестов, расположенных в мансардном этаже возвышенного готического фасада.
Композиции Чимы вообще отличает внимание к созерцательным фоновым пейзажам родного города.
Но некоторые искусствоведы предполагают, что постройка на заднем фоне символизирует синагогу, то есть Старый Завет, а на переднем плане в интерьерах уже происходят события Завета Нового. Вот вам еще одна связующая нить двух Заветов.
Гильдии, или можем их назвать на венецианский лад скуолами (в данном случае — малые скуола), объединенные вокруг церкви Крочифери, были одними из самых состоятельных и продуктивных в своей художественной поддержке.
Стоит отметить, что сами Крочифери прикладывали много усилий, чтобы привлечь более процветающие гильдии в свою церковь, и, возможно, даже направляли их выбор образов и художников. Что, скорее всего, подтверждается выбором Чимы и тому, как выглядят его композиции.
Для большинства гильдий вступительные и ежегодные взносы составляли значительную часть их доходов. Поэтому, чем многочисленнее была гильдия, тем легче ей было позволить себе более богатое убранство своих скуол и капелл. Неудивительно, что самой роскошно оформленной гильдейской часовней около 1500 года была именно часовня шелкоторговцев.
Это была одна из самых многочисленных ремесленных ассоциаций, занимающихся торговлей люксовыми товарами, что обеспечивало ей процветание в рамках венецианской экономики.
Сразу после выполнение первого заказа, то есть исполнения Благовещения, Чима получил от шелкоторговцев следующий заказ для этой же капеллы — продолжить вместе с художниками Джованни Мансуэти и Латтанчио да Римини ее украшение циклом из четырех сцен в честь своего сопокровителя Святого Марка.
Из 4 работ сохранились только 2 — «Взятие под стражу Святого Марка в синагоге» из музея Лихтенштейна и «Исцеление св. Анания» из художественной галереи Берлина.
Для этой же капеллы Чима пишет еще две панели с изображением Святого Марка и Себастьяна в боковых нишах по бокам от алтарной композиции с Благовещением. Эти работы сейчас в Национальной галереи Лондона.
Цикл живописно объединяла убывающая перспектива, арочные композиции и восточная эстетика, которая была интересным дополнением к уже имевшейся в капелле еврейской надписи.
Заказ этого цикла был, что называется, ответом на тренд, поддержанный и развитый благодаря заказам таких нарративных циклов большими скуолами, в частности, Скуолы Сан Марко, где свою марчиану задумывал Джентиле Беллини, доделывал его брат, Джованни, а потом еще ряд венецианских художников.
Стоит отметить, что один из важных венецианских вельмож Альвизе Дардани был одновременно покровителем монастыря Крочифери и Гвардианом Гранде, то есть главным человеком в Скуоле ди Сан-Марко. Возможно, его вкусу и влиянию мы обязаны. Но возможно и нет.
На картельине слева от Богородицы на «Благовещении» Чимы указаны имена членов гильдии.
Скорее всего, именно они были заказчиками этой работы. Подобная же надпись на «Взятии под стражу Святого Марка в синагоге» Мансуэти подтверждает их участие.
Сам же монастырь Крочифери был одним из активных интеллектуальных центров Венеции, центром обучения и гуманистических изысканий. В записи 1564 года говорится, что члены ордена крочифери нанимали преподавателей грамматики, латыни, греческого языка, теологии и музыки для обучения. Позднеренессансная опись их обширной библиотеки (свыше тысячи наименований) раскрывает богатые, разнообразные и прогрессивные интересы членов ордена, многие из которых были известными теологами, поэтами, историками, музыкантами и проповедниками. А мы помним, что сам монастырь тоже имел влияние на убранство своих церквей.
Тот факт, что Чима да Конельяно создал несколько произведений для церкви и ее скуола, является доказательством того, что какая-то заинтересованная сторона предпочитала его работы, будь то братство самого монастыря или луккезская гильдия.
Можно согласиться с точкой зрения, что появление надписей на древнееврейском языке отражало стремление ренессансной мысли к подлинности.
Однако очевидно, что значение еврейских надписей было недоступно широкой христианской публике, а еврейские буквы появлялись в работах сознательно, как бы воскрешая пророческую миссию строк Ветхого Завета. Будучи напоминанием о пророчестве священных слов, они явно демонстрировали не только связь и преемственность Заветов, но и творческую силу оригинального божественного импульса — логоса, то есть первоначального источника.
