Исаак Кушнир дома в Санкт-Петербурге, 2022, фото: Николай Бусыгин

Мне повезло познакомиться с Исааком и Людмилой Кушнир весной 2012 года. Высокий, добродушный, невероятно обаятельный, Исаак родился в 1951 году и провел первые 18 лет жизни в маленькой молдавской деревушке Капрешты. Среди ее обитателей больше половины были евреями. Ребенком он бегло говорил на идише и был влюблен в мир штетла. 

Исаак Кушнир случайно «открыл» Анатолия Каплана в 1976 году, когда, будучи студентом театрального училища, оказался в Польше и побывал в магазинчиках, где продавались книги, которых в СССР было не найти из-за цензуры. Рассматривая книжки, он наткнулся на толстый том с надписью на корешке: «Каплан». «Открыв альбом, я понял, что он буквально обо мне, — рассказывает Кушнир. — Как будто я окунулся в свое детство». Он купил книгу и завернул ее в полотенце, чтобы спрятать от внедренного в труппу информатора спецслужб. 

Как только Исаак вернулся в Ленинград, он попробовал встретиться с Капланом. Из-за слабого здоровья художника встреча так и не состоялась, но Исаак стал приобретать работы Каплана. После смерти жены Каплана архив художника перешел к ее племяннику. В 1990 году Исаак смог купить его целиком — включая личные вещи, фотографии и письма. 

Сегодня Исаак и Людмила Кушнир — крупнейшие собиратели произведений Анатолия Каплана. Но они не просто коллекционеры. Кушниры посвятили жизнь популяризации искусства Каплана среди максимально широкой аудитории. Ради этого они подарили некоторые его работы крупным музеям в России и за рубежом, нашли финансирование для издания каталогов художника, а также находятся в постоянном контакте с мировыми музеями и галереями по вопросам организации выставок. Существенная часть экспозиции в Бейт-Ави-Хай взята из их личной коллекции. 

Рассуждая о Каплане и Исааке Кушнире, петербургский ученый Валерий Дымшиц отмечал, что Кушниру повезло найти Каплана, но и Каплану повезло, что его нашел Кушнир. Я бы развил эту мысль дальше: еврейскому народу повезло, что у него есть Исаак и Людмила Кушнир. Да, они живут в Санкт-Петербурге, но ценность того, чем они занимаются, ощущается во всем мире и идет всем нам на пользу. 

Давид Розенсон, Исаак и Людмила Кушнир в Рогачеве, октябрь, 2012, фото: Николай Бусыгин

В октябре 2012 года я вместе с небольшой компанией еврейских академиков и писателей, в которую входили и Кушниры, ездил в Витебск, Гомель и Рогачев. Кушниры передали произведения Каплана в дар музеям всех трех городов. В Рогачеве я гулял по набережной Днепра и осматривал сохранившиеся надгробия на старинных еврейских кладбищах. Я думал о тех ужасах, которые здесь происходили. Но в то же время я представлял себе улочки Рогачева — такими, какими они были тогда. Дома, люди, дети, козы — все они словно бы сошли с иллюстраций Каплана. У меня не было другого способа визуализировать эти образы, и я был благодарен Каплану за то, что он дал мне возможность увидеть, как еврейская жизнь в свое время бурлила в этих местах, его глазами — и благодаря его кисти. 

В Рогачеве мы задержались у памятника евреям, убитым в рогачевском гетто. Читая имена, выгравированные белым по черному мрамору, я почувствовал, как сердце забилось сильнее, когда дошел до упоминания семьи Брук — моих прабабушки и прадедушки, а также их ребенка, погибших в гетто. 

На травке неподалеку невозмутимо паслась белая козочка. Я встретился глазами с Исааком Кушниром, и мы оба ощутили, как сильна и как важна наша общая еврейская память. 

Рогачев, октябрь 2012, фото: Николай Бусыгин

В июле 2022 года Амихай Хассон, Света Бусыгина и я ездили в Санкт-Петербург. Главной целью визита было собрать как можно больше работ и информации для выставки Анатолия Каплана в Бейт-Ави-Хай. После посещения впечатляющей Большой хоральной синагоги, музея Анны Ахматовой в Фонтанном доме, музея-квартиры Иосифа Бродского и Музея истории религии мы поехали домой к Исааку и Людмиле Кушнир. 

Если вы хотите понять, как выглядит их квартира с высокими потолками, то представьте себе нечто среднее между небольшим музеем и европейским интеллектуальным салоном. В большой гостиной висят произведения европейских художников. В квартире есть созданный по специальному проекту стенной шкаф для большой коллекции глиняных свистулек, которую собирает Исаак — на сегодняшний день в ней более 3 000 экспонатов. Все остальное пространство — коридоры, прихожая, книжные полки — заполнены работами Каплана. В соседних комнатах многочисленные каталоги, книги, статьи и личные вещи Каплана терпеливо ждут следующих выставок. 

Гостеприимные хозяева поставили на стол гефилте фиш собственного приготовления, черный хлеб, вино и ледяную водку. Произнося тост, Исаак, которого я с нашей первой встречи стал называть «реб Изя», показал на керамические работы Каплана, висящие на стенах. «По ночам я сижу здесь и разговариваю с ними, — сказал он нам. — Образы, которые создал Каплан, — это моя семья, давно ушедшая, но продолжающая жить в его произведениях». 

Под звон бокалов Людмила аккуратно распаковала одну большую чашу для кидуша и две поменьше с выгравированными на них пейзажами. «Они принадлежали моему дедушке, — сказала она, — и я хотела бы подарить их тебе». Я посмотрел на чаши для кидуша и на окружающие нас работы Каплана. Тронутый этим подарком, я сказал: «Для нас это не просто вещи из прошлого. Произведения Каплана поднимают вопросы борьбы евреев за свою идентичность, важности еврейского образования, необходимости привнести в наши дома богатство и красоту еврейской культуры. Все это и сегодня для нас так же важно, как это было важно для Каплана, когда он создавал свои шедевры при советской власти». 

Перед уходом от Кушниров мы были взволнованы содержанием нашей беседы и, возможно, немного опьянели после многочисленных тостов. Реб Изя, его жена Людмила, Света, Амихай и я встали в круг, взявшись за руки, чтобы попрощаться. Не знаю, как это произошло, но как только мы взялись за руки, то тотчас же принялись танцевать. 

Стесняясь смотреть друг на друга, мы закрыли глаза, и я услышал клезмерских музыкантов, играющих на скрипках. Обитатели штетла, смотревшие на нас с полотен Каплана, стали постепенно присоединяться к нашему танцу. А в середине круга был сам Танхум Каплан. Одной рукой он держал мальчика с маленьким свитком Торы, а другой — кисть. Подошел пожилой еврей по имени Шолом-Алейхем, взял мальчика на руки и посадил себе на плечи. Они танцевали, призывая нас не останавливаться. Наконец, когда мы очнулись от этой фантазии и открыли глаза, реб Изя посмотрел на нас и сказал: «Лехаим!»